Полковник Вячеслав Галва: "Попав в плен, постарайтесь набить себе цену"

Похищение и плен

Корреспондент «ФАКТОВ» Мария Сырчина побывала на первом в Украине семинаре «Похищение и плен» и узнала, как можно смягчить последствия настоящего похищения.

Начиная с марта Украина столкнулась с новым для себя явлением — массовым захватом в заложники украинских защитников, гражданских активистов, журналистов и даже членов миссии ОБСЕ, которых продержали в заточении 35 суток. Практически каждый день на востоке страны происходят нападения на военнослужащих и мирных жителей, которых удерживают в плену, применяя пытки, а иных даже лишая жизни.

На сегодняшний день в боевом плену на Донбассе находятся сотни украинцев, включая героическую женщину-пилота Надежду Савченко, видео допроса которой вызвало в обществе мощный резонанс. В то время как органы безопасности США и России годами работают над рекомендациями, как вести себя в плену врага, в Украине специнструкций по выживанию при захвате в заложники на сегодняшний день не существует. Украинские бойцы отправляются защищать целостность страны, будучи не только плохо защищенными физически, но и практически неподготовленными к войне морально.

Чтобы понять, чему учат эксперты по выживанию в плену, корреспондент «ФАКТОВ» отправилась на первый в стране семинар «Похищение и плен», организованный полковником Главного управления разведки при Министерстве обороны Вячеславом Галвой. «Пока ноги находятся на земле, вы способны сопротивляться»

Начался семинар с того, что нам, его участникам (а это около 25 мужчин и три девушки), связали за спиной руки широким скотчем. Так началось «погружение в тему». В наполовину обездвиженном состоянии мы «сидим за партой» на лекции, не способные ничего записать и вынужденные запоминать. Уже через полчаса начинают затекать плечи. Некоторые горбятся, опускаются грудью на колени, учатся чесать нос коленом, другие просят развязать им руки, но есть и такие, кто сидит ровно и не ропщет.

— Большинство людей уверено, что с ними это никогда не случится, что напасть могут на кого угодно, только не на него или на его близких, — объясняет Вячеслав Галва. — Популярная установка: если думать о неприятностях, то они притягиваются. Между тем отрицание риска означает неподготовленность к опасности и, как следствие, абсолютную беспомощность при ее появлении. Когда в стране идет война, порох лучше держать сухим. Статистика утверждает, что апатии, унынию и отчаянию чаще всего подвержены те военнопленные, которые отрицают реальность. «Этого не может быть!», «Это не со мной» — защитная реакция психики, парализующая волю к борьбе.

Поэтому первое правило человека, оказавшегося в заложниках, — как можно быстрее осознать, что он очутился «на дне» и действительно может умереть. Его выбор — ждать смерти или постараться оттолкнуться от «дна». У похитителя всегда 90-процентное преимущество: он нападает внезапно и застает вас врасплох. У жертвы возникает ступор продолжительностью от долей секунды до десяти секунд. И нескольких мгновений часто достаточно, чтобы обездвижить вас и затолкать в багажник. Между тем шанс вырваться наиболее высок именно в первые секунды нападения.

— Существует так называемая шкала Купера — градация психоэмоциональных состояний человека, — продолжает Вячеслав Галва. — Так, «белое» состояние — это абсолютная расслабленность, спокойствие. В нем мы пребываем, когда витаем в облаках или влюблены. Находиться в таком состоянии — значит быть абсолютно беспомощным перед лицом практически любой опасности.

Следующее, «желтое», — обычное состояние внимательного человека. Идя по улице, вы замечаете люки и не наступаете на них. Ведете машину, автоматически реагируя на смену сигналов светофора. В «желтой» фазе человек проводит большую часть времени.

«Оранжевое» — это концентрация внимания на конкретном объекте. К примеру, из-за угла внезапно выскакивает автомобиль, и вы на нем фокусируетесь. В таком состоянии человек может находиться два-три часа (поэтому смена караула, как правило, и происходит раз в два часа). В опасное время мы практически постоянно пребываем в «оранжевой» фазе.

«Красное» — состояние войны. Напряжение и расход ресурсов организма максимальные.

И наконец «черное» состояние — это паника, потеря контроля над собой и происходящим вокруг, прострация. Это непродуктивное состояние, из которого крайне сложно себя вывести. К сожалению, неподготовленный к захвату человек нередко настолько пугается, что моментально впадает в «черное» состояние, таким образом теряя возможность бороться.

Поэтому крайне важно тренировать в себе бдительность и умение выходить из панических состояний. Шокированы — глубоко дышите. Сосредоточьтесь не на жалости к себе, а на наблюдении за происходящим. Я, например, для тренировки применяю такой способ: спускаюсь в длинный шумный подземный переход, где сперва концентрируюсь только на звуках, потом — на наблюдении за конкретными объектами, затем, удерживая во внимании и звуки, и объект, стараюсь не упускать из виду еще и то, что творится вокруг, на периферии.

После полуторачасовой лекции нам развязывают руки, делят на группы по три человека, в которых мы разными способами отрабатываем момент захвата. Задача — двоим напасть на одного и перенести жертву на другую сторону зала. Справляются с задачей те пары, которые понимают друг друга с полувзгляда: к примеру, один нападающий подходит сзади и набрасывает на голову жертве мешок, жертва рефлекторно поднимает руки к голове, после чего первый похититель хватает его под руки, а второй — за ноги. Висящего над землей заложника без проблем и в считанные секунды переносят туда, куда нужно.

— Чтобы понимать, как защищаться, вы должны осознать логику нападающего, — говорит Антон Фарб, инструктор по самообороне и президент Федерации крав-мага (крав-мага — система рукопашного боя и самообороны, разработанная в Израиле, основанная на оттачивании инстинктивных, естественных движений человека и направленная на быстрое устранение угрозы). — Пока ваши ноги находятся на земле, вы можете сопротивляться, тогда как приподнятые над землей вы неопасны и беззащитны.

«Носите с собой два телефона — смартфон и старую кнопочную мобилу»

Упражнение с захватом тренируем около десяти раз, и только однажды мне удается оказывать длительное сопротивление. И то, когда весовая категория нападающих не существенно превышает мою и они не используют «оружие». Стоит же им приставить к моей шее резиновый нож или достать пистолет — энтузиазм резко угасает.

— Старайтесь как можно агрессивнее ударить нападающего в пах, глаза, шею, — советует Антон Фарб. — Кричите (особенно в парадных и подземных переходах, где хорошая акустика), привлекайте внимание прохожих, разбрасывайте вещи, старайтесь разбить окно или витрину, чтобы шум заставил зевак обратить на вас внимание. Даже если люди побоятся подойти и помочь напрямую, они могут запомнить номер и марку машины, позвонить в милицию, снять видео и выложить в Сеть.

Используйте все возможные способы сообщить знакомым или милиции о месте и времени вашего захвата. Носите с собой два телефона — смартфон и старую кнопочную мобилу. Иногда нападающие хватают и бросают заложников в багажник, не проверяя, что у них в карманах. Или, найдя один аппарат, удовлетворяются и второй уже не ищут.

Заранее установите на телефонах тревожную кнопку вроде SOS SMS или I'm getting arrested, нажатие которой сообщает вашим близким о факте похищения. Пока вас будут везти в багажнике, может выпасть шанс нажать эту кнопку. Во время транспортировки старайтесь прислушиваться и запоминать повороты, считать время и приблизительно определять скорость. Любая информация может пригодиться.

Завязав руки за спиной, меня запихивают в багажник. Когда крышка багажника опускается, я все еще сопротивляюсь, за что получаю рычагом багажника по лбу. Дальше все, что я вижу, — это огоньки ламп тормоза или поворотов. Изнутри багажника чувствуются только резкие остановки, развороты и заносы. Если же водитель ведет мягко и не спеша, понять, куда поворачивает автомобиль, практически невозможно.

После транспортировки нам на головы надевают мешки и ведут коридорами в неизвестную комнату. Никто ни с кем не церемонится, мужчинам к голове приставляют пистолеты, то и дело слышны удары, маты и крики. Ничего не видя, я ступаю в неизвестность семенящими шагами. «Быстрее, с. ка!» — толкают меня в спину и голову так, что я оказываюсь в дверном проеме, где со словами «Эту раздеть, белокожих девок я люблю!» меня передают, как эстафетную палочку, тем, кто уже внутри. Я спотыкаюсь о чьи-то лежащие тела, падаю, и после леденящего резкого вопля «Лицом в пол, я сказал!» застываю на полу в позе эмбриона.

Слушая, как кричат на других участников семинара наши инструкторы, как стреляют то ли в воздух, то ли неизвестно куда из огнестрельного оружия (позже оказалось, что холостыми патронами), как ноют от дискомфорта лежащие рядом со мной, вспоминаю Стэнфордский тюремный эксперимент.

В 1971 году американские психологи провели исследование, в котором добровольцы из числа обычных мирных граждан играли роли охранников и заключенных, живя в условной тюрьме, устроенной в подвале. Результатом эксперимента оказалось то, что заключенные и охранники неожиданно быстро вошли в роль, так что в «тюрьме» стали возникать по-настоящему опасные ситуации. В каждом третьем охраннике обнаружились садистские наклонности, а заключенные получили сильные моральные травмы, так что двоих из них пришлось раньше времени исключить из эксперимента.

— Уверен, что в каждом человеке живет животное, которое проявляется в ситуации «или я, или меня»,— скажет мне потом инструктор Антон. — И большинство из нас выпускает это животное наружу именно в условиях безнаказанности…

«Стратегия „тихой овечки“ может быть эффективна в первые дни пребывания в плену»

События, происходящие с нами во время эксперимента, набирают обороты. Одну из девушек, которая высказывает недовольство происходящим, выводят и «расстреливают». «Ребята, вы перегибаете палку, мы тут все живые люди, такие же, как вы, и заслуживаем хотя бы нормальных условий! Давайте объединимся и дадим им отпор!» — этими словами она обращается и к своим, и к чужим, за что «получает пулю». После этого в комнате, битком набитой людьми, воцаряется мертвая тишина.

Через некоторое время один из мужчин умудряется снять с рук капроновый шнурок, пропустив ноги через кольцо рук, освобождается от мешка на голове и начинает освобождать от веревок других. Вот только что нам с нашей полусвободой делать дальше? Несколько человек используют три скамейки, найденные в комнате, чтобы забаррикадироваться изнутри. Поднимается шум, многие пытаются придумать план, чтобы немедленно сбежать. Некоторые мужчины впадают в истерическое состояние.

Я продолжаю играть роль «тихой овечки», наблюдая за происходящим. Затянувшееся молчание захватчиков за дверью настораживает, и активность среди заключенных усиливается. Со стороны это напоминает класс, из которого во время контрольной вышел учитель. В итоге несколько человек все-таки решают убрать баррикады и выйти, прикрывая своими телами других. Таким образом они надеются спасти хоть кого-нибудь. Естественно, всех пленников «расстреливают».

Позже инструкторы нам расскажут, что призывы активной девушки были провокацией. А молчание за дверью вызвано форс-мажором: кто-то из соседних домов услыхал крики и выстрелы и вызвал милицию. Анализ ошибок участников эксперимента поставит перед нами немало вопросов. К примеру, для чего было баррикадироваться изнутри? Зачем спешка с побегом, если наши действия не согласованы, не выбран условный лидер, если практически гарантировано, что за дверью нас ждут с оружием? Мол, думать надо не на один, а на шесть шагов вперед.

— Стратегия «тихой овечки» может быть эффективна в первые дни пребывания в плену, — объясняет Вячеслав Галва. — В первое время (а это, как правило, от нескольких дней до двух недель) сбежать поможет разве что случай, потому что с вами постоянно будут «работать». У преступников есть цель, которую важно понимать. Если от вас хотят получить информацию, вас станут допрашивать и пытать, обязательно будут бить и могут убить. Вокруг создадут атмосферу тотального страха, дабы деморализовать, сломить.

Тех пленных, которые ведут себя неуравновешенно и непредсказуемо, сопротивляются, унижаются или угрожают, могут демонстративно подвергнуть избиению или убить. Могут, как рассказывали мне знакомые, побывавшие в плену, вывезти пленного в лес и заставить рыть себе могилу. Ставят его на колени, приставляют к виску пистолет, спускают вхолостую курок, а в это же время напарник захватчика делает вторым пистолетом настоящий выстрел в воздух.

В итоге человек, стоящий над могилой, чувствует нажатие на спусковой крючок и выстрел, он оглушен и не понимает, жив или уже мертв. Если пленник обладает нужной информацией, скорее всего, именно в этот момент он ее расскажет. Но если вы не представляете никакой ценности, с вами можно делать что угодно, а значит, постарайтесь набить себе цену. Некоторым из побывавших в плену помогло то, что они были застрахованы от похищения и говорили об этом преступникам: «За меня хорошо заплатят. Отпустите меня живым и получите деньги». Некоторым удавалось наладить личные контакты, обсуждая с террористами свою семью, позиционируя себя как «такого же человека из плоти и крови».

Там, где общие слова и призывы не работают, так как их говорят все, старайтесь мыслить творчески. Инструкции по нахождению в плену, написанные специалистами Пентагона и НАТО, советуют американским военным делать все возможное, чтобы остаться в живых — вплоть до перехода в другую религию. Американского солдата убеждают в том, что главная ценность — это его жизнь и рано или поздно государство обязательно его спасет.

Хочется верить, что для наших власть имущих жизнь каждого из оказавшихся в насильственном заточении украинцев тоже станет ценностью номер один. Потому что если даже после фиктивного плена остаются синяки, шишки, тревога и желание уехать из страны, чтобы не попасть в плен настоящий, то можно себе только представить, о каком ужасе молчат те, кто проходит сейчас через пытки и террор на востоке Украины…