Леонид Петрашин: "Из 356 изъятых у меня экземпляров антикварного оружия вернули всего 65"

"В доме бывшего генпрокурора Пшонки были вот эта австро-венгерская сабля, масонский меч и советский кортик из моей коллекции"

Как мы рассказывали ранее, полковник милиции в отставке, затем руководитель охранной фирмы, а ныне пенсионер Леонид Петрашин в начале 1990-х годов увлекся собирательством оружия. По его словам, тогда интересные экземпляры старинных ружей, пистолетов, сабель и ножей можно было недорого приобрести на антикварных рынках столицы. Что-то привозили из-за границы друзья, иногда совершенно незнакомые люди, узнав о коллекции, приносили ржавые сабли и кинжалы, хранившиеся на чердаках.

Леонид Григорьевич изучал историю оружия, занимался его реставрацией, тщательно составлял экспозиции на витринах, оборудованных в собственной квартире, буквально превратив ее в музей, который был доступен для посещения запорожских и иногородних коллег, курсантов школы милиции. Часть экспонатов владелец предоставлял для выставок в Музее запорожского казачества на Хортице и областном краеведческом музее. А еще — оружие, соответствующее эпохе, использовал в съемках художественного фильма «Тарас Бульба» режиссер Владимир Бортко.

Тогдашний городской голова Запорожья даже обещал помочь выделить какое-нибудь помещение для обустройства выставки, но вопрос так и остался открытым. Со временем арсенал вырос до двух с половиной тысяч редких и ценных экземпляров, что, по оценкам специалистов, стоит более пяти миллионов долларов.

Широкая известность коллекции, видимо, и сыграла злую шутку с ее владельцем — люди, обладающие властью, решили завладеть раритетными экспонатами. На тот момент в нашей стране выработалась особая методика грабежа коллекционеров. По словам Леонида Григорьевича, в Запорожье он стал вторым потерпевшим, а по Украине — восьмым.

— Как повод ворваться ко мне и изъять часть экспонатов правоохранители использовали убийство из пистолета Макарова валютчика в Васильевском районе Запорожской области, — объяснял 65-летний Леонид Петрашин. — Якобы по оперативным данным стало известно, что этот пистолет хранится… в моей коллекции. Ко мне пришли правоохранители и изъяли восемь единиц оружия.

Второй раз милиционеры нагрянули с обыском к коллекционеру в апреле 2010 года, когда он находился в больнице после инсульта.

— Как раз в то злополучное утро, когда забрали коллекцию, я ненадолго покинул больницу, чтобы заехать домой, — рассказывал сразу после тех событий коллекционер. — Сотрудники милиции встретили меня во дворе дома, сначала увезли в Ленинский райотдел к следователю, а затем доставили в областное управление внутренних дел. Там я провел почти пять часов. У меня не брали показания, я просто сидел под охраной сотрудника. Но вот позвонить по мобильному жене не мог — не разрешали. Лишь когда оружие вынесли из квартиры, меня отпустили.

Снимать процесс обыска и изъятия оружия супруге не позволили, пригрозив разбить фотоаппарат… у нее на голове! И ее с больным ребенком закрыли в комнате. Моих адвокатов тоже не пустили на порог квартиры, зато понятых привезли с собой, и те подписали все, что им велели. Кроме экспонатов, следователь Ленинского райотдела милиции и сотрудники управления уголовного розыска забрали почти все бумаги и документы на оружие. Несмотря на то что в постановлении об обыске значилось огнестрельное оружие, изымали и холодное оружие, к которому не должны были прикасаться. Но самое страшное: предметы, имеющие историческую и художественную ценность, паковали в мешки навалом, не утруждая себя их детальной описью.

Леонид Григорьевич продемонстрировал копию протокола обыска. Страницы не пронумерованы. В строках, где должно быть указано, кому изъятое имущество оставлено на хранение и кто несет уголовную ответственность за его растрату, стоят прочерки. «Со стеллажей, расположенных на всех 4-х стенах кабинета, изъято: сабли — 88 штук, шпаги — 43 штуки, тесаки — 20 штук, палаши — 3 штуки, топоры — 2 штуки, мечи — 4 штуки, штык-ножи — 69, гранаты Ф-1 — 3 штуки…»

Забрав чужое имущество, запорожская милиция… возбудила в отношении Леонида Петрашина уголовное дело по статье «Хранение огнестрельного оружия, боеприпасов без предусмотренного законом разрешения». Прокуратура настаивала на пятилетнем сроке заключения для «нарушителя закона».

— А ведь еще в 2003 году я обратился к Юрию Фомину — начальнику отдела разрешительной системы областного управления МВД, которая выдает соответствующие документы на оружие, — сообщил Петрашин. — Он объяснил, что в пределах квартиры я могу хранить сколько угодно оружия, лишь бы не выносил на лестничную клетку. Так я и не выносил! Кроме того, чтобы перерегистрировать такую коллекцию, надо описать каждый экспонат — цвет и форму рукоятки, клейма, рисунки, номера. При этом обязательно делаются два ракурсных снимка предмета. Это объемная работа, я с ней успел справиться лишь частично…

До визита правоохранителей стены в доме коллекционера выглядели так

Уже тогда, в 2010-м, Леонид Петрашин выяснил, что дорогостоящую коллекцию «заказали» влиятельные люди в Украине:

— Я знаю подоплеку изъятия коллекции: заказчиками были очень серьезные люди из Киева. И фамилии их мне известны. Но им нужны были всего лишь несколько уникальных предметов из моей коллекции. А правоохранители решили забрать все. Потом коллекцию раздерибанили и пополнили чужие собрания. Но я этого так не оставлю! Знаю, что вернуть вывезенное из моей квартиры будет сложно, но дарить его никому не собираюсь. Готов дойти до Страсбургского суда…

С тех пор в Украине произошло немало событий: проворовавшуюся власть народ объявил вне закона. «Дважды несудимый» Янукович позорно сбежал в соседнюю страну, прихватив, сколько мог, ценностей из своего дворца в Межигорье. Разбежались и его друзья-приспешники, частично забрав награбленное, частично бросив дорогостоящие презенты и вещи в своих усадьбах. Когда в феврале 2014 года корреспонденты центральных СМИ побывали в особняках, то засняли древние фолианты, уникальные скульптуры, картины известных живописцев и прочие ценности, радовавшие их бывших владельцев. И вдруг на стенах «хатынки» бывшего генпрокурора Украины Виктора Пшонки Петрашин увидел и опознал как минимум три экспоната из своей коллекции!

— Я определил, что там мои австро-венгерская сабля и масонский меч, а также советский морской кортик с поясом, — рассказывал Леонид Григорьевич. — Однако у меня они были расположены в тематическом порядке: парадные — к парадным саблям, боевые — к боевым, как в музее положено. У Пшонки не было разделения, он просто цеплял все подряд, как сорока. А теперь хочу, чтобы провели «ревизию» в усадьбе бывшего министра образования Табачника, у которого 11 моих предметов.

Балканские кремниевые ружья были замечены Петрашиным среди вещей, поспешно собираемых в доме Януковича. Коллекционер заявил, что ехать и забирать силой принадлежащие ему экспонаты он не будет, все должно производиться на законном основании. Но только в декабре прошлого года дело сдвинулось с мертвой точки. Сначала Леонида Петрашина пригласили на личную встречу к генеральному прокурору Украины Юрию Луценко. Генпрокурор дал поручение принять безотлагательные меры, направленные на защиту законных прав и интересов заявителя.

24 февраля в судебном заседании прокурор Запорожской местной прокуратуры № 3 объявил постановление об отказе от обвинения Петрашина. Обвинение основывалось на выводах экспертизы, что огнестрельное оружие из коллекции пригодно к использованию. Однако эксперты Харьковского научно-исследовательского института судебных экспертиз имени профессора Бокариуса это не подтвердили.

— Луценко понял всю глупость того, что творилось, — рассказывает Петрашин. — Другие тоже поняли, но не могли признаться. А он сказал, что все это «изъятие и уголовное дело» — фикция, подстава, заранее спланированная ради чужого обогащения. Кстати, Дмитрий Табачник — первый, кому захотелось девять предметов из моей коллекции. А его товарищ Анатолий Могилев, тогдашний министр внутренних дел, наверное, подумал: «Если Табачнику помочь, почему к моим рукам не должно что-нибудь прилипнуть? Надо еще и Януковича, и Пшонку порадовать…» Тут, в Запорожье, тогдашнее руководство управления внутренних дел тоже решило: если им можно, то почему нам нельзя «угоститься» экземплярами коллекции? И вот каждый взял себе то, что хотел. Еще в 2014 году один из милицейских начальников заявил: «Берите, что кому нравится, все равно мы ему ничего возвращать не будем».

— Простите, но это ведь серьезное обвинение. Вам откуда об этом известно?

— Я что, случайно 18 лет проработал в криминальной разведке? — парирует собеседник. — Есть люди, которые все мне рассказали. Областное милицейское начальство взяло себе самое большее количество предметов. Представляете, когда у меня проводился обыск, один из них, ни от кого не скрываясь, говорил: «Вот это мне в коллекцию пойдет…» Осели какие-то экземпляры и у милиционеров рангом пониже. В уголовном деле, возбужденном против меня, есть сопроводиловка, что в Киев направляется такое-то количество оружия из моей коллекции. Как думаете: почему на этой бумаге нет исходящего номера и печати канцелярии?

— Может, потому что это «левый» документ?

— Совершенно верно! Потому что его в природе как бы не существовало. То есть изъятие этих 356 предметов — банальная кража, которую замаскировали как отправку в Киев в распоряжение Департамента МВД. Спрашивается: зачем отправлять, если еще не было решения суда? Считаю, что в отношении меня совершили уголовное преступление.

Бывший генпрокурор Виктор Пшонка украсил свой особняк старинным оружием

Шестого марта этого года Леониду Петрашину вернули часть коллекции, которая в свое время была отправлена на экспертизу в Научно-исследовательский экспертно-криминалистический центр при Запорожском областном полицейском главке и хранилась там на складе.

— Из 356 предметов, которые мне должны были отдать, возвратили всего 65! — не скрывает возмущения Леонид Петрашин. — Остальное все украдено! Да и из этих 65 предметов 15 изувечено. По крайней мере, половина запчастей отсутствует: вынимали из них кто что хотел. На двух ружьях приклады переломаны. А ведь есть материалы экспертизы, где указано, что приклады были на месте, целые.

Оставшееся — это, скажем так, то, что никто не захотел брать. Мою коллекцию оно дополняло. Все сохранившиеся предметы — огнестрельное оружие. То, что забрали Янукович, Пшонка, Табачник и Могилев — малая толика по сравнению с тем, что украдено здесь, в Запорожье. Я могу назвать фамилии людей, совершивших это преступление. В частности, это начальник одного из городских райотделов милиции и предприниматели, которые через него покупали мои вещи. Правоохранитель водил их в камеру вещественных доказательств, где временно находились предметы моей коллекции, и называл цены.

— Вы знали, что от коллекции остались «рожки да ножки»?

— Да. Очень интересная бумага лежит у меня на столе, называется «Постанова прокуратури № 3». Там сказано, что дело против меня рассыпалось. Почему? В суде обязательно должны быть вещдоки, а вещдоков нет!

И самое смешное: все экспертизы, которые проводились в экспертном центре, являлись заведомо фиктивными! Предметы, которые описывались, были уже украдены. Но понять это может профессионал, а все было рассчитано на лохов. Допустим, имеется массогабаритный макет автомата Калашникова 1946 года выпуска. Написано: «Переделан в боевой…» Но это практически невозможно — слишком сложная и дорогостоящая работа. Такое можно только сочинить.

Леонид Петрашин заявляет, что, несмотря на 65-летний возраст, участие в двух войнах, два перенесенных инфаркта и инсульт, точку в этой истории он ставить не собирается.

— Я жив, а потому «никто не забыт и ничто не забыто»! Можно подумать, что я им все это прощу? Не бывать такому! Я уже написал заявление в прокуратуру, открыто уголовное производство, по нему работают люди. Я являюсь потерпевшим. Иного пути у меня нет. Я единственный из коллекционеров Украины, кто поднял голос в защиту своих прав. И на меня теперь смотрят все: и друзья, и враги, и нейтральные свидетели ситуации. Надеюсь, что и у других людей, которых обокрали, проснется человеческое достоинство.

— Возвращенные вещи уже развесили по стендам?

— Нет, не все так просто. Надо заново продумывать экспозицию. Снимать и паковать в мешки просто, а создавать тяжело. Это проходит через душу и сердце…